Глава 17. Уроки реальной дипломатии по правилам Амико-сан. Верность, выбор и что-то личное…

Амико-сан проводила мужа взглядом, её губы тронула мягкая, почти незаметная улыбка. Однако её глаза выдавали нечто большее. Ли Ён уловил в её взгляде что-то, что не поддавалось мгновенной расшифровке — возможно, усталость, возможно, скрытое удовлетворение с какой-то долей материнского раздражения.

— Муж иногда бывает слишком резким, не так ли? — сказала она с лёгкой, тёплой улыбкой, словно сглаживая острые углы недавнего разговора.

Ли Ён, вежливо кивнув, предпочёл промолчать. Он чувствовал, что любые его слова могли бы быть истолкованы не так, как он хотел бы, и решил, что тишина будет самым разумным ответом. Амико слегка наклонила голову, её улыбка стала чуть шире, но взгляд приобрёл более серьёзный оттенок.

— Порядок и контроль... Мой муж считает это залогом успеха. Он часто повторяет:

"Внимание к мелочам создаёт гармонию в большом". Её пальцы легко скользнули по изысканному рисунку на столе, словно подчёркивая, что даже такая деталь — результат его философии. В комнате царила тишина, нарушаемая лишь лёгким шорохом её кимоно.

— Вы заметили это, Ли Ён-сан? Он человек решительный, иногда даже слишком. Но, полагаю, ваше терпение... и умение не подавать вида помогут ему в этом путешествии. Её слова прозвучали как совет, но молодому послу, показалось, в них сквозила тонкая похвала и, в какой-то мере, оценка его спокойного поведения, которая, по мнению Амико-сан, могла бы каким-то образом успокаивать и уравновешивать буйный нрав её мужа.

Ли Ён чувствовал, что каждое её слово, каждое движение были тщательно продуманы, но сказаны с такой лёгкостью, что создавалось впечатление непринуждённой беседы. Однако, он чувствовал, что каждое её слово, каждое движение были тщательно продуманы, и это заставляло его быть ещё более настороженным. Он понимал, что за этой лёгкостью скрывается «нечто» большее, и это «нечто» его тревожило. Ощущение, что ему опять устроили проверку, не покидало молодого посла и, что в словах Амико-сан был скрыт не только тайный смысл, но и предупреждение…

Он слегка поклонился в ответ:

— Ваш муж впечатляет своей решимостью, Амико-сама. Его подход к делам заставляет меня пересмотреть многое в собственных методах.

Улыбка Амико-сан стала чуть теплее, но её взгляд всё ещё оставался сосредоточенным, словно она видела больше, чем мог предположить молодой посол. Ли Ён, стараясь сохранить спокойствие, склонил голову в знак согласия.

— Терпение действительно помогает избежать ненужных осложнений, Амико-сама, — произнёс он, тщательно подбирая каждое слово. Её улыбка стала чуть шире, но в глазах всё ещё светилось напряжение — будто каждое его слово превращалось в изящный шёлковый иероглиф, парящий в воздухе перед ней. И, она, не торопясь, рассматривала его под тончайшей лупой — будто не просто слушала, а проверяла каждое движение души, каждый оттенок интонации, каждый намёк, скрытый между строк.

— Это редкое качество, особенно для молодого дипломата, — мягко заметила она, опуская руки на колени.

Голос Амико-сан стал чуть ниже, почти доверительным, как будто она открывала перед ним нечто по-настоящему сокровенное.

— Скажите честно, вы уверены, что готовы к переговорам на Цусиме? Тонкий аромат сандала и корицы, смешиваясь с запахом благовоний, заполнял комнату, создавая иллюзию уюта и спокойствия, но Ли Ён знал, что за этим дымкой скрываются её пристальный взгляд и ум, острый, как лезвие меча.

— Не буду скрывать, это моя первая такая важная миссия, — ответил он, слегка наклонив голову. — Но, я, постараюсь оправдать доверие, данное мне Королём Чосон. Её глаза чуть сузились, будто она проверяла искренность его слов.

— Надеюсь, вы понимаете, насколько сложна будет эта задача, — продолжила Амико-сан, её голос оставался мягким, но в нём ощущалась скрытая настойчивость.

— На Цусиме вас встретят не только радушием. Иногда любезности бывают более опасными, чем холодное равнодушие.

Ли Ён уловил в её словах намёк и чуть прищурился.

— Спасибо за предупреждение, Амико-сама. Я приму это к сведению, — тихо ответил он, стараясь придать голосу лёгкость, чтобы скрыть свою настороженность.

Напряжение в ногах от низкого сидения стало заметным, но Ли Ён сохранял безупречную осанку, не позволяя даже малейшей детали выдать его дискомфорт. Амико-сан, напротив, выглядела полностью расслабленной. Её движения были плавными, как у танцовщицы.

Она откинулась назад, опираясь на одну руку, в то время как другая слегка скользнула по шёлку её кимоно.

— Надеюсь, татами вам не слишком непривычны, Ли Ён-сан? — с лёгкой улыбкой спросила она, её голос звучал вежливо, но с ноткой иронии.— Совсем нет, госпожа Амико-сама. Здесь всё напоминает о гармонии и порядке, — ответил он, коротко кивнув.

— Гармония... — тихо повторила она, её взгляд стал задумчивым. — Это то, к чему мы стремимся. Но как дипломат, вы, конечно, понимаете, что внешняя гармония не всегда отражает то, что внутри. Её рука вновь скользнула по шёлковой ткани кимоно, прежде чем она слегка наклонилась вперёд.

— Ли Ён-сан, — я вижу и чувствую по вашим ответам и поведению, что вы человек неглупый, — она сделала короткую паузу, а затем продолжила, — мой муж, после того как я спросила его, что вы обсуждали до меня, упомянул, что вы говорили о верности?

Ли Ён, немного подумав, медленно решил, что будет с этой женщиной разговаривать откровенно, насколько это возможно, и ответил:

— Амико-сама, я в смятении, — он говорил это будничным голосом, и никакого смятения в нём не было. — Сейчас я уже понял, что у меня японское происхождение. Конечно, я начал догадываться об этом после приезда в Пусан, но... — молодой посол чуть задумался, — но последние воспоминания, встреча с умирающим ронином, приветствие и поведение вашего мужа и тёплый приём меня не оставляют сомнений в том, что вы принимаете меня за кого-то, кого вы знали ранее. Но, я не тот человек, которого вы знали.

Видя, что Амико-сан собирается что-то сказать, Ли Ён заговорил чуть быстрее:

— Другая сторона моей истории в том, что я был воспитан Ли Су Илем — советником короля по делам малых стран, патриотом Чосона. И я… останусь верен корейским интересам на этих переговорах, — добавил он твёрдо, но с едва заметным оттенком сомнения в голосе. Амико-сан медленно провела пальцами по краю фарфоровой чашки, словно пытаясь уловить звук, существующий лишь для неё. Ей нравилось, как он смотрел на неё и с какой убеждённостью говорил.

«Со временем он может стать хорошим главой Пусанского офиса… когда придёт время. Если этот мальчик сделает правильный выбор. А он его сделает…», — мысленно подтвердила своё решение Амико-сан, не отводя взгляда от Ли Ёна.

Её взгляд, устремлённый на сад, задержался на стройных стволах деревьев, чьи корни сплетались с камнями и землёй.

— Вы так уверенно говорите о верности, но что есть верность, Ли Ён-сан? — тихо произнесла она, не оборачиваясь. — В саду, если пересадить дерево, оно может пустить корни на новом месте, но станет ли оно другим деревом? Или оно сохранит свою суть, несмотря на смену почвы?

Амико-сан повернулась к нему, её тёмные глаза внимательно изучали его лицо.

— Выбор, который вы сделаете, — это не просто линия на песке, разделяющая две стороны. Возможно, он станет тем мостом, который соединит их. Она сделала короткую паузу, словно позволяя словам осесть в воздухе, прежде чем добавить мягко, но настойчиво:

— Ли Ён-сан, давайте оставим этот разговор и вернёмся к нему, когда вы будете готовы принять решение. А сейчас обсудим Цусиму. Голос жены главы Пусанского офиса стал чуть тише, почти шёпотом, словно кто-то мог подслушать их беседу.

— На Цусиме многое скрыто под поверхностью, Ли Ён-сан. Не позволяйте внешнему виду обмануть вас.

Ли Ён, стараясь удержать ровное дыхание, склонил голову и тихо ответил:

— Амико-сама, я надеюсь на ваши советы, уверяю вас, они для меня бесценны, и я буду помнить их. Её улыбка стала чуть шире, но в глазах всё ещё читалась напряжённая оценка.

Амико-сан слегка отклонилась назад, опираясь на обе руки, её движения были медленными, почти театральными, но в то же время, как отметил молодой посол, оставались естественными.

— У вас есть ум и наблюдательность, Ли Ён-сан, — продолжила она, и её голос смягчился, но в нём всё ещё звучала лёгкая настойчивость. — Эти качества помогут вам не только в этом путешествии, но и за его пределами.

Ли Ён снова склонил голову:

— Благодарю вас, Амико-сама. Ваши слова наполняют меня уверенностью. Её улыбка сменилась лёгкой задумчивостью, как будто она приняла какое-то важное для себя решение.

— Уверенность — это хорошо, но будьте осторожны. Излишняя уверенность может привести к потере равновесия, даже на самом ровном татами, — произнесла она тихо.

Не дожидаясь ответа, она грациозно поднялась. Ли Ён слегка замешкался, неуклюже вставая следом за ней. Затёкшие ноги отозвались покалыванием, и ему пришлось напрячь всю силу воли, чтобы сохранить равновесие и не выдать неудобства.

Амико-сан, заметив его состояние, едва заметно улыбнулась, её взгляд смягчился. Она жестом указала на токонома в углу:

— Если вы позволите, Ли Ён-сан, взгляните на доспехи и меч. Это реликвии семьи моего мужа, они хранят множество историй. Её голос прозвучал с такой тактичной непринуждённостью, что Ли Ён ощутил облегчение. Это предложение было одновременно жестом уважения и возможностью дать ему передышку. Он коротко поклонился:

— Благодарю вас за столь любезное приглашение, Амико-сан. Это большая честь для меня.

Подойдя к токонома, он остановил взгляд на О-Ёрой (доспехах), которые возвышались на подставке, словно напоминая о величии ушедшей эпохи. Вся их композиция была тщательно продумана: каждая деталь выглядела настолько совершенной, что казалась больше произведением искусства, чем снаряжением для боя.

Кабуто (шлем) с изящной фигурой цветущей сакуры, выполненной из золота, венчал композицию. Передняя часть шлема украшалась моном клана Мацудайра, ветвью сакуры, сверкающей золотыми инкрустациями. До (нагрудник), изящно вырезанные содэ и котэ (наплечники), украшенные мотивами падающих лепестков, вместе с кусадзури и сунэате создавали ощущение гармонии и силы.

На катанакаке (подставке для мечей) рядом с доспехами лежали два меча: длинная катана с изысканной цубой (гардой), инкрустированной золотом, и короткий вакидзаси, линии которого мягко отражали свет лампы.

— Это доспехи и меч отца Тадамасы-самы? — спросил он с искренним интересом, чтобы подчеркнуть уважение к её жесту.

Амико-сан скрестила руки на поясе, её движения были грациозны, а взгляд сосредоточен.

— Да, вы правы. Его отец, Мацудайра Иэясу, был выдающимся воином. Но его жизнь была полна не только триумфов, но и испытаний. Этот меч был свидетелем как побед, так и утрат, — её голос прозвучал задумчиво, почти печально.

Ли Ён провёл взглядом по реликвиям, чувствуя, как в их присутствии оживали образы прошлого. Казалось, энергия этих вещей пронизывала воздух, придавая моменту почти осязаемую значимость.

— Прекрасное наследие, — тихо произнёс он, снова поклонившись. — Оно должно быть дорого вашему мужу.

Амико-сан выдержала паузу, её глаза чуть сузились.

— Да, но, и как и любое наследие, оно несёт в себе не только гордость, но и тени прошлых ошибок. Её слова повисли в воздухе, создавая странное напряжение.

Ли Ён задумался, почувствовав, что за этой фразой скрывается нечто большее, что-то недосказанное женой Главы Пусанского офиса и быстро взглянул на Амико-сан, но её лицо оставалось собранным и невозмутимым, не выдавая ни одной лишней эмоции.

Она сделала шаг вперёд. Они оказались слишком близко — всего на миг, но этого мгновения хватило, чтобы воздух между ними стал густым, почти осязаемым. Ли Ён заметил, как её взгляд задержался на его лице. Едва ощутимый, почти невесомый жест — её пальцы коснулись рукава его ханбока.

— Будь ты другим человеком, Ли Ён-сан… — неожиданно, она перешла на "ты", её голос стал мягким, в нём прозвучала странная, ускользающая мелодия — словно откуда-то из прошлого.

Когда её пальцы коснулись ткани, она вдруг будто ощутила воспоминание — чужое, забытое, но её. Далёкое тепло, как тогда, когда высокий подросток с серьёзными глазами, обнимал её и Киёко за угловатые плечи. Это длилось секунду, и он давно исчез из её жизни, но прикосновение ткани, её напряжённого дыхания и тишины в комнате — вдруг оживили этот образ. Словно девочка-подросток внутри неё на мгновение очнулась и превратилась в прежнюю Амико-сан и испугалась, она чуть растерялась, но тут же собрала себя — по-женски, по-взрослому. Закончить эту странную сцену следовало сейчас.

Она пристально посмотрела ему в глаза — и это был тот самый взгляд, которым женщина может заставить мир замереть, но она не успела договорить.

— Но я не другой, Амико-сама, — спокойно сказал он, не отводя взгляда. Он не отступил. Но и не поддался.

Она улыбнулась и сделала шаг назад. Теперь в кабинете всё встало на свои места. Ли Ён перевёл взгляд на меч. Его взгляд скользил по тончайшим узорам, покрывающим цубу, словно эти гравировки могли рассказать собственные истории. Лезвие блестело при свете лампы, и, несмотря на вековой возраст, казалось острым, как первый снег на горной вершине. Он ощутил почти осязаемую тяжесть времени, заключённую в этом металле. Что-то сжалось в груди от необъяснимой связи с этим предметом.

— У этого меча… необычная аура, — тихо произнёс он, не отрывая взгляда от катаны. Голос был мягким, почти задумчивым.

Амико-сан склонила голову чуть в сторону, а её загадочная улыбка сделала выражение лица ещё более утончённым.

— Вы человек чувствительный, Ли Ён-сан, — произнесла она, её голос звучал, как лёгкий шелест листвы. Её не оставляла мысль ещё раз проверить молодого посла на моральную стойкость, — это редкое качество. Возможно, именно поэтому вам поручили столь важную миссию. Она сделала небольшую паузу, прежде чем продолжить, словно невзначай, но с точностью хищницы, выбирающей момент для удара.— Скажите, Ли Ён-сан, — её голос стал мягче, почти задумчивым. Она чуть наклонила голову, будто прислушиваясь к чему-то невидимому. — А у корейских послов есть правило — всегда оставаться бесстрастными?

Ли Ён встретил её взгляд.

— Мы просто стараемся соответствовать ситуации, — спокойно ответил он, не изменившись в лице.

— Как жаль… — её губы тронула лёгкая улыбка, похожая на тень лунного света на воде. — Я могла бы преподать вам очень интересный урок дипломатии. Приходите в мои покои сегодня вечером… Я уверена, вам есть чему научиться. — Кокетливый, почти игривый взгляд сопровождал её слова, но за этим скрывалось нечто большее, возможно намёк?

Ли Ён ответил не сразу. Он был ошеломлён, но внешне оставался невозмутимым и не давая проявиться каким-либо чувствам. Он внимательно взглянул на жену Тадамасы, мысленно собрался и медленно, с нотками лёгкого сожаления, произнёс:

— Амико-сама, я был бы рад получить настоящий урок дипломатии, но у меня запланирован тяжёлый разговор с моими людьми. Мне нужно передать приказ Тадамаса-сан об их отправке в Сеул и подготовить все необходимые документы для сопровождения группы…

Он сделал короткую, почти незаметную паузу, прежде чем добавить с лёгкой, но тёплой улыбкой:

— И мне бы не хотелось потревожить ваш отдых посреди ночи...

Он спокойно удерживал её взгляд, словно невидимо возвращая брошенный вызов. Амико-сан чуть улыбнулась своим мыслям. Она лениво провела пальцами по вышитому поясу своего кимоно, словно небрежно играя, а затем, притворно вздохнув, сказала:

— Знаете, Ли Ён-сан… вы хороший игрок. Но иногда даже самые искусные игроки ошибаются… когда недооценивают своего противника. Она чуть склонила голову, наблюдая за ним, и в её глазах промелькнула искра —то ли одобрения, то ли предупреждения.

Ли Ён не мог пока понять точно, но знал одно: он только что прошёл очередную проверку Амико-сан. Он не поддался её чарам, не ответил на игру — и это оказался самый верный ход в её дворце теней, неуловимого аромата соблазна и шелка.

Амико-сан мягко провела пальцем по краю чашки с чаем и отвела взгляд, словно это был всего лишь случайный разговор, но он понял — это не был просто случайный разговор. Её слова прозвучали изысканно, почти как комплимент, но Ли Ён уловил в них намёк на проверку. Это было не просто замечание — это было скрытое испытание, попытка понять его глубже.

Он снова взглянул на меч, будто ища в нём ответы. Его голос стал тише, как будто он говорил не только с ней, но и с самим собой:

— Это не просто оружие, — медленно начал он, тщательно подбирая слова. — Похоже, за ним стоит история, гораздо более глубокая, чем можно предположить на первый взгляд.

Амико-сан на мгновение задержала взгляд на Ли Ёне, словно оценивая, насколько он искренен. Затем она медленно кивнула, её тон стал чуть теплее:

— Вы правы, Ли Ён-сан. Этот меч — не просто реликвия. Он является свидетелем нашей семьи, её побед и поражений. Но в этом — его сила. Её слова звучали сдержанно, но в них была скрыта печаль, как будто память о прошлом приносила не только гордость, но и горечь.

Ли Ён сделал шаг назад, чуть поклонился и произнёс:

— Я чувствую эту силу. Она почти осязаема. Благодарю вас за то, что позволили мне прикоснуться к этой истории. Её взгляд чуть смягчился, и на лице вновь появилась лёгкая, почти материнская улыбка:

— Истории формируют нас, Ли Ён-сан. И каждый из нас несёт свой меч — иногда видимый, иногда скрытый. Ли Ён молча кивнул, осознавая, что её слова относились не только к катане. В её взгляде, в интонации, в самой атмосфере разговора сквозило что-то большее.

Он почувствовал, как в его памяти всплывают обрывки воспоминаний. Неужели все её намёки касаются его истинного происхождения?