Глава 43. Мечта, расцветающая на пути долга

Солнце медленно клонилось к западу, окрашивая небо в мягкие золотистые оттенки, как бы не спеша прощаться с теплом уходящего дня. Наступал Час Козы — момент, когда дневная жара наконец начинала спадать, а длинные, темнеющие тени ложились на землю чёткими линиями, словно прощальные воспоминания. Воздух, ещё хранящий тепло прошедшего дня, наполнялся едва заметной свежестью, принесённой лёгким ветром с моря. Этот едва уловимый холодок словно предвещал, что осень вот-вот шагнёт в свои права.

В замке царила тишина, словно сам воздух затаил дыхание: слуги, завершив дневные хлопоты, находили редкие минуты отдыха, а птицы в листве затихли, уступая место мягкому, бесконечному стрекоту кузнечиков, который казался единственным звуком, способным нарушить покой. Всё вокруг будто убаюкивало, погружая в тёплую, но уже несколько задумчивую атмосферу осеннего вечера.

Нацуми уже пять минут стояла у покоев Амико-сан вместе с сестрой. Харуми переминалась с ноги на ногу и, надув губки, капризно шептала:— Ты точно договорилась с Амико-сан насчёт меня?

Нацуми коротко кивнула, не удостоив сестру ответом.

«Она же стояла рядом, когда Амико-сан пригласила их вместе, совсем памяти нет или просто злит меня, — раздражённо подумала Нацуми».

— Ну давай уже, стучись!— Прекрати говорить, как мать. Ненавижу, — резко отрезала Нацуми. Постучу, когда решу. Не смей! — добавила она, заметив, как Харуми вытягивает руку из рукава кимоно, чтобы самой постучать. Та хотела поддразнить, но, услышав окрик, резко отдёрнула руку.

В груди у Нацуми всё сжалось. Сердце рвалось вперёд, но ноги не двигались. Мысли путались. …Она не знала, с чего начать разговор. Как Амико-сан воспримет её просьбу? Вдруг решит всё перевернуть против них? Например… выдать свою дочь за сына даймё, моего Такэхиро — и тогда их план рухнет, словно карточный домик.

«А если нас и правда просто отправят — в провинциальный клан, подальше от столицы?.. — мелькнуло. — А хуже всего — остаться на Цусиме. И выйти замуж по воле отца… стать такой же, как мать».

Нацуми даже зажмурилась от этого образа. Затем глубоко вдохнула, пытаясь собраться.«Она нам не мать и не подруга... — лихорадочно думала Нацуми, краем глаза следя за Харуми, чтобы снова не полезла стучать. — Как рассказать ей о нашей семье? Как объяснить чужому человеку, что отец вроде бы дал нам выбор… но на деле — уже выбрал Харуми вместо меня?»

Нацуми опустила взгляд.

«Харуми просто играет. Она не влюблена — ей скучно. Это игра. Соревнование с Сорой-тян. А если чувства настоящие? А если Амико-сан об этом знает? А если решит, что мы вмешиваемся?..»

И, тут, вспомнились слова отца:«Она может наступить по всем фронтам».

Позади стояла сестра, в тени — служанка Оки, не отличавшаяся умом, но бесконечно преданная своей юной госпоже. Она не понимала, что девушки делают у двери Амико-сан уже десять минут, но терпеливо молчала, не задавая ни одного вопроса.

Другая служанка, та, что прислуживала Харуми, имя её Нацуми вечно забывала, тоже стояла молча, опустив глаза. Она словно впитывала взглядом рисунок дощатого настила под ногами, не в силах поднять головы. Тишина повисла, как утренний туман в канун дождя.

Нацуми тяжело выдохнула и, повернувшись к Харуми, быстро и сбивчиво объяснила свои опасения.

— Послушай… сначала давай я скажу, — попросила она. — А ты — только потом. Ладно?

Харуми кивнула, на удивление молча. Нацуми осторожно подняла руку… но не успела коснуться сёдзи, дверь тихо раздвинулась сама собой, а на пороге стояла Амико-сан.

— Нацуми-сан. Харуми-сан, — мягко произнесла она. — Проходите, пожалуйста. Её голос был ровным, как поверхность спокойного пруда, но в глазах — живое внимание и что-то тёплое, почти домашнее.

Девочки, поклонились и, затаив дыхание, сняли лакированные гэта, одинаковые у обеих, с тонкой золотой нитью, и оставили их у порога. Затем, ступая по отполированному деревянному полу в белоснежных шёлковых таби, вошли в покои. Тихо. Почти неслышно.

Служанки последовали за ними, но не успели сделать и шага, как взгляд Амико-сан мягко — но ясно — остановил их. Она медленно перевела взгляд с Нацуми на Харуми, потом — на служанок.

— Вы, наверное, устали после десяти минут размышлений у двери? — сказала она с лёгкой улыбкой. — Отдохните пока с моей Наной.

Она кивнула служанке, стоящей у дверей. Та тут же шагнула вперёд — вежливо, но не оставляя выбора:

— Позвольте, я провожу вас. Там подадут чай.

Служанки, не говоря ни слова, опустили головы и молча последовали за Наной. Всё выглядело естественно, словно это было настоящее искусство вежливости — без нажима, но с безусловной силой. Дверь за ними мягко закрылась. В комнате остались только трое.

Когда за ними закрылись двери, Амико-сан первой шагнула внутрь покоев, плавно и безмятежно, словно вода, текущая по камням. Её шаги были почти неслышны — только лёгкий шелест шёлка выдавал движение. Она повернулась к девочкам и изящным жестом указала на татами перед собой.

Жена Тадамасы опустилась на пол с естественной грацией, как будто сливаясь с пространством, лёгким движением подправив складки кимоно. Ни одна складка не осталась неловко заломленной — всё было безупречно.

Харуми, немного замешкавшись, нервно перехватила взгляд сестры, но всё же первой села напротив хозяйки покоев, как будто нарушая негласное соглашение.

Амико-сан взглянула на юных девушек, ровесниц её дочери Соры-тян, внимательным, проницательным взглядом, в котором не было ни строгости, ни холодности — только тишина, тепло и лёгкая тень улыбки, как от позднего осеннего солнца, пробившегося сквозь облака.

— Нацуми-сан, Харуми-сан, — негромко начала она, её голос был обволакивающим, но в нём звучала чёткая внутренняя опора. — Позвольте мне, как старшей, первой сказать слово.

Она сделала короткую паузу, будто позволяя собеседнице выровнять дыхание.

— Я видела, как вы стояли у моих покоев, не решаясь постучать. — Она чуть склонила голову, как бы показывая, что ждала их решения. — Я хотела, чтобы вы сами выбрали момент. Действительно ли вам нужна эта беседа?

Нацуми, всё ещё молча, с опущенным взглядом, напряжённо сжала край своего рукава.

— И только когда я поняла, что вы решились, — продолжила Амико-сан, — я открыла сёдзи. Чтобы вы не передумали в последний момент.

Тишина в покоях была густой, как чай перед первым глотком.

Амико-сан мягко, почти невидимо, перевела взгляд на Нацуми, ожидая, но заговорила не она.

— Амико-сама, — вдруг раздался голос Харуми, неожиданно даже для неё и самой Нацуми.

Её голос дрогнул, но она не отступила. Пропустив укоряющий взгляд сестры, как будто не заметив его, она заговорила медленно, но искренне:

— Мой отец сосватал меня за Такэхиро Со… возможного будущего даймё нашего клана.

Она сделала паузу, сжав руки на коленях.

— Для моей семьи… для моего отца это великая честь. Но… я не знаю, смогу ли решиться на такой ответственный шаг.

Амико-сан не перебивала. Она просто смотрела. Смотрела так, будто не только слышала слова, но и мысли, что прятались за ними.

Она замолчала, тщательно подбирая слова.

— Я понимаю… долг перед семьёй, перед родителями обязывает меня принять этот союз. Такие слова, как «любовь» или «симпатия» … они неприемлемы для меня, дочери военачальника, для которого политическая выгода — превыше всего…

Харуми запнулась, опустила взгляд.

— Но я не хочу, чтобы за меня решали, кого мне считать своим будущим мужем. — В её голосе вдруг появилась твёрдость, и от прежнего волнения не осталось и следа.

Она снова замолчала, будто борясь с собственными мыслями.

— Я хочу сама выбрать себе мужа. Я знаю, нельзя так говорить о будущем даймё, но… я не могу быть рядом с ним. Я не выношу его голоса, стараюсь побыстрее уйти, если он в комнате. Мне становится душно, когда он рядом… — прошептала она едва слышно, с болезненной искренностью.

Амико-сан внимательно наблюдала за Харуми, не перебивая. Она видела, как трудно молодой девушке произносить то, что в традиционной японской семье считалось недопустимым. Изящные пальцы перебирают край оби, взгляд то поднимается, то тут же прячется обратно, дыхание сбивается — но она говорит, и говорит честно.

Амико-сан не спешила отвечать, позволяя Харуми прожить и отпустить сказанное.

— Амико-сама… — наконец прошептала девушка. — Я знаю, так нельзя, это не принято… но… вы можете мне помочь?

В её глазах был не вызов, не хитрость — взгляд девочки, ищущей поддержку, совета и понимания.

Амико-сан мягко улыбнулась, уже собираясь ответить, но её опередила Нацуми.

— Я должна выйти замуж за Такэхиро, — спокойно, почти безэмоционально произнесла она, опустив взгляд.

Хозяйка покоев перевела на неё взгляд, проницательный и чуть напряжённый.

— А ваш отец знает о ваших планах, милые девушки?

— Амико-сама, — Нацуми не поднимала глаз, — изначально у отца был разговор о возможном браке Такэхиро с одной из нас, но он не назвал, кто именно. — Она повернулась к сестре, но голос её оставался сдержанным.

— И теперь, Такэхиро сам не может сделать выбор. Он в подвешенном положении — и мы тоже. Харуми сказала, что он ей неприятен, а мне… мне с ним спокойно. Мне нравится его слушать.

Она замолчала на секунду, но её слова перебил тихий, язвительный смешок Харуми.

— Да, нравится! — с неожиданной решимостью повторила Нацуми, глядя на сестру. — Он необыкновенно чуткий. Его увлечение каллиграфией, фехтованием... — Она на секунду прикрыла глаза, вспоминая, как он рисует иероглиф в стиле хитофудэ, или двигается в ката с катаной — красиво, вдохновенно.

Очередной смешок Харуми заставил Нацуми открыть глаза.

— И всё же… он мне нравится, — произнесла она спокойно, но с отчётливой твёрдостью. — Только, к сожалению, он видит во мне собеседницу или соратницу, но только не ту женщину, которая родит для него детей и, с которой он их будет растить.

Она расправила плечи. Впервые произнесла это вслух — ту горькую правду, которую давно носила в себе. Она посмотрела на сестру — и впервые увидела, что Харуми, вместо привычной усмешки, просто молчит, с задумчивым выражением лица.

— Единственный человек, — продолжила Нацуми, чуть сузив глаза, как будто тщательно взвешивая каждое слово, — кто, возможно, не обрадуется такой замене, — это советник клана Со, Кобаякава Харунобу. Ему почему-то кажется, что Харуми — идеальная кандидатура для будущего даймё. Глупенькая, импульсивная, весёлая... Такая жена никогда не сможет управлять мужем. Он думает, она со временем превратится в нашу мать Юи — красивую, капризную и удобную, чтобы отец не задумывался ни о чём, и был занят только удовлетворением её материальных потребностей.

На лицах обеих сестер мелькала лёгкая усмешка, но в глазах скрывался холод — будто в этих словах было не только недовольство, но и ощущение неизбежности. Словно осень, медленно подкрадывающаяся к утомлённому лету.

После слов Нацуми воцарилась тишина. Девочки ждали ответа, но Амико-сан не спешила — ей были понятны переживания молодой девушки.

...

В Японии того времени, особенно среди самурайской знати, ситуации с «непонятной невестой» или гибкими договорённостями вовсе не были редкостью. Брак был, прежде всего, союзом родов — вопросом выгоды, политического веса и сохранения баланса.

Если в семье было несколько дочерей, часто оставляли пространство для манёвра. Старшая могла оказаться неудачным выбором, а младшая — более уместной кандидатурой. Как в случае с сёстрами-близняшками, Харуми и Нацуми, — в договоре не называли имён, лишь писали: «одна из дочерей Тангава Юкимото». Это позволяло в нужный момент принять решение, не потеряв лица.

Именно в таких случаях на первый план выходили женщины вроде Амико-сан. Не формально, но по сути — они завершали брачные переговоры. Умная, влиятельная, умеющая слушать, она могла, если понадобится, тихо «переписать» судьбу, сохранив достоинство всех сторон.

...

«Им не хватает матери, — подумала Амико-сан, наблюдая за Нацуми и Харуми. — Но вместо неё они пришли ко мне. Девочки ищут не просто совета… Они надеются, что я пойму. Что я помогу. Пока — молча, не прося напрямую. Пока — на равных. Пока — с надеждой, что я не враг.»

Такэхиро был молод, ещё не обстрелян в интригах, и, как это нередко бывало, именно женская дипломатия в клане решала, кто станет его женой — не только на бумаге, но и в судьбе.

— Девочки, я постараюсь вам помочь, — Амико-сан в голове прикидывала, как и когда она сможет увидеться с их отцом, гэнро клана Со, Танэгавой Юкимото, — я поговорю с вашим отцом, — вы уверены, что ваше решение не изменится, — она посмотрела на Нацуми внимательно, ожидая ответа.

— Да, Амико-сама, — спокойно, с уверенностью сказала Нацуми. Харуми утвердительно кивнул головой.

— Значит договорились, — девочки, не покажете ли вы мне ваш сад? — неожиданно предложила Амико-сан, голос звучал мягко, но в нём чувствовалась скрытая твёрдость.

Она неспешно обвела взглядом покои, затем легко указала на дверь:

— Я помню, у вас такой красивый пруд… и сегодня чудесная погода.

Амико-сан первой направилась к выходу. Нацуми проследовала за ней, а Харуми слегка замешкалась, но, перехватив взгляд хозяйки, послушно последовала за ней.

Амико-сан уверенно раздвинула сёдзи, приглашая девушку выйти вслед за ней. Когда они вышли за порог, Амико-сан чуть повернула голову и негромко добавила:

— Некоторые разговоры лучше вести на свежем воздухе… не находите?

Когда они вышли из покоев Амико-сан, Нацуми и Харуми шли немного впереди. К ним присоединилась Нана, служанка Амико-сан, шагая на полшага позади своей хозяйки. Служанки Харуми и Нацуми, следовали позади Амико-сан, на одном уровне с Наной.

Приближался Час Обезьяны. День медленно клонился к вечеру, но солнце всё ещё согревало сад мягким, осенним светом, который уже не обжигал, как летом.

Лёгкий ветерок уносил тепло дня, принося с собой свежесть осени. В воздухе витал сладкий аромат цветущего османтуса, смешиваясь с лёгкой горечью пожелтевшей травы.

Пруд у дорожки был спокоен и чист, в воде отражались первые красные листья клёна. Время от времени раздавались лёгкие всплески, когда карпы лениво поднимались к поверхности.

Стрекот кузнечиков становился тише, зато всё чаще были слышны голоса осенних сверчков. В глубине сада перекликались птицы, но уже без летнего оживления.

Тени от деревьев стали глубже и прохладнее, ветер покачивал кленовые ветви, словно убаюкивая их.

На веранде тихо звенели колокольчики фурин, подхваченные осенним ветром. Их звон напоминал о том, что лето ушло, но осень ещё не вступила в полную силу.

Солнце медленно опускалось к горизонту, заливая сад мягким золотистым светом. Его тёплые блики скользили по поверхности пруда, оставляя после себя лёгкую дымку, в которой растворялись уходящие тени дня.

Харуми и Нацуми шли немного впереди. Амико-сан слегка задержала Харуми, едва касаясь своей изящной рукой рукава её кимоно. Харуми отстала от сестры, и, пропуская служанок, оказалась в конце их небольшой группы. Нацуми оглянулась на сестру с лёгким удивлением, но, заметив протянутую руку Амико-сан, медленно продолжила идти вперёд, давая возможность Харуми поговорить наедине с женой главы Пусанского офиса.

Нацуми не одобряла эту затею. Зная импульсивный и эмоциональный характер сестры, она опасалась, что Харуми может всё испортить.

«Ничего не поделаешь, но если она скажет что-то, что разозлит Амико-сан, клянусь, я её...» — подумала Нацуми, сжимая маленькие кулачки.

— Харуми-сан, — первой заговорила Амико-сан, её голос был мягким, но уверенным. — Ваш сад великолепен.

Она провела кончиками пальцев по ветке османтуса, и воздух наполнился сладким, тёплым ароматом — тонким, с медовыми и абрикосовыми нотами.

— Харуми-сан, — продолжила она после короткой паузы. — Я, к сожалению, не ваша мать, но постараюсь помочь советом.Они подошли к пруду, где лёгкие всплески карпов нарушали водную гладь, создавая уютную атмосферу для откровенного разговора.— Мне в жизни повезло, — продолжила Амико-сан, глядя на отражение в воде. — Мой выбор совпал с выбором моего отца, хотя, как и вы, я была ограничена в выборе супруга... Но мне всё же повезло.

Она слегка улыбнулась, но в её глазах промелькнула тень размышлений о семейных обязанностях и личных желаниях. Слегка улыбнувшись, она добавила:

— А вы, Харуми-сан, кто по вашему мнению будет достойной заменой Такэхиро? Ведь если ваша сестра выйдет замуж за будущего даймё... — она сделала едва заметную паузу, — ваш отец или вы сами начнёте поиск нового жениха?

Харуми промолчала, и, Амико-сан встретив её взгляд, твёрдо, но мягко произнесла:

— А, я уже нашла своего любимого и никто, никто, не сможет меня разлучить и ним, — с каким-то скрытым вызовом, в глазах Харуми вспыхнули огоньки, когда она бросала короткие взгляды на Сору-тян.

После этих слов Амико-сан перевела взгляд на Харуми, на её выражение лица и вновь посмотрела на пруд. Несколько мгновений она молчала, будто раздумывая над чем-то важным, а затем, негромко, почти задумчиво мягко продолжила:

— Харуми-сан, ваше внимание к молодому корейскому послу, Ли Ёну, не осталось незамеченным со стороны Такэхиро-доно.

— Я... — Харуми замялась, её лицо слегка покраснело.— Понимаю, это деликатный вопрос, но в нашем обществе важно знать своё место и поддерживать семейные связи.— Я... ценю его внимание, — тихо ответила Харуми.

Она чуть прищурилась, наблюдая, как карпы лениво скользят под зеркальной гладью воды.

— Харуми-сан, вы ещё слишком молоды и, наверное, не помните событий двадцатилетней давности, но... — она выдержала короткую паузу,

— Ли Ён-доно, сын японского посла, Масаюки Кобаяси. Его мать, Киёко Со-Кобаяси, была дочерью младшего брата нынешнего даймё. Масааки Со женился на кореянке Хва Рё, и их дочь была наполовину японкой, наполовину кореянкой.

— Сёгун и Император отстранили младшего брата от всех дел, как экономических, так и политических; фактически они жили в замке заложниками, — она сделала короткую паузу, чтобы Харуми осознала её слова, а затем, тем же спокойным задумчивым голосом, продолжила,

— Масаюки Кобаяси совершил ту же ошибку, женившись на Киёко. И вновь, сёгун и Император отстранили молодого дипломата, отца Ли Ёна-доно, Масаюки Кобаяси от общения с сёгуном и Императором, — она внимательно посмотрела на Харуми, которая, видимо, «переваривала» эту информацию. — Как вы думаете, Харуми-сан, выдержит ли ваш клан третий удар, если вы, предположим, выберете Ли Ёна-доно, как удачную, по вашему мнению, пару?— Тогда мы убежим с ним! — с горячностью выпалила Харуми.​

Амико-сан слегка улыбнулась, видя искренность в словах Харуми.

— Харуми-сан, я вас вовсе не отговариваю, но вы же даже ни разу не разговаривали с молодым послом.​

— А, мы сбежим, а потом, увидев мою красоту, он меня полюбит. Помните, как вас Тадамаса-сан украл, и вы его тоже полюбили? — уверенно прошептала Харуми.​

Амико-сан не сдержала улыбку. Слухи о «романтическом подвиге» Тадамасы были известны среди молодых девушек.​

— Харуми-сан, вы решили выкрасть корейского посла? — Амико-сан наблюдала за реакцией Харуми, затем спокойно продолжила: — Таким поступком вы рискуете не только подорвать репутацию вашего отца, но и расстроить свадьбу вашей сестры.​

— Нет, зачем красть? — воинственно вспыхнула Харуми, в глазах её загорелся азарт. — Может, корейский посол сам станет даймё клана Со! — Её пальцы сжали шелк кимоно, будто уже представляя себя первой дамой клана.

Амико-сан медленно опустила веер. Её взгляд стал подобен лезвию, обёрнутому в шёлк — мягким, но неумолимым:

— Харуми-сан, вы словно hanshi hanshō no nezumi — полуживая мышь, что тычет лапкой в морду кота. — Пауза легла между ними, как клинок на подставке. — Клан Со не переживёт третьего удара сёгуната.— Но... почему? — голос Харуми дрогнул, словно осенний лист на ветру. Вдруг она вспомнила рассказ о каре императора — пальцы её разжались сами собой.

Амико-сан приблизилась на шаг, и тень от её кандзаши легла на лицо девушки, как печать:

— Ли Ён — не чистая кровь. Его отец — преданный опале самурай, мать — полукровка. Для сёгуна это хуже смерти. Ваш союз будет для них... — она искусно задержала паузу, — словно слабая мышь, что сама прыгает в пасть кошке.

Не дав Харуми ответить, Амико-сан предложила:

— Завтра, по мнению лекаря, корейский посол очнётся. Зайдите за Сорой-тян и вместе навестите его. А пока подумайте над моими словами. Как говорится, «асу но кото ва асу андзиё» — о завтрашних делах будем думать завтра. Договорились?​

Повернувшись, Амико-сан направилась к Нацуми, стремясь помочь ей в её деле и показать Такэхиро, что Нацуми не только советник и помощник, но и женщина, способная родить и воспитывать детей.

Увидев приближающуюся Амико-сан, Нацуми внутренне собралась и шагнула ей навстречу.

— Амико-сама, моя сестра... — быстрым шёпотом проговорила Нацуми, опасаясь гнева после разговора с сестрой. — ...она не серьёзно относится к корейскому послу. Я не позволю ей разрушить отношения Ли Ёна и Соры-тян. — Видимо, осознав, что сказала лишнее, она замолчала.

Амико-сан мягко улыбнулась.

— Нацуми-сан, я только что поговорила с вашей сестрой. — Затем, с мягкой улыбкой, продолжила: — Я подошла к вам, чтобы помочь наладить отношения с Такэхиро, чтобы он увидел в вас женщину, с которой захочет связать свою судьбу.

Нацуми растерянно произнесла:

— А, это возможно...? — Уже забыв о своих переживаниях и гневе Амико-сан, она смотрела на неё с надеждой.

Амико-сан продолжила:

— Вы очень красивая молодая девушка. — Она сделала небольшую паузу, позволяя словам отложиться. — Уверена, многие молодые люди, не только из вашего клана, хотели бы связать с вами свою судьбу.

Она снова посмотрела на Нацуми, её взгляд был полон заботы.

— Но, надеюсь, после сегодняшнего разговора с вашим отцом, я смогу сделать всё возможное, чтобы вы стали невестой Такэхиро.

Нацуми стояла с опущенной головой, боясь поднять её. На её лице отражались эмоции: радость, тревожность, неуверенность и растерянность от слов, сказанных мудрой женщиной.

Амико-сан слегка подмигнула Нацуми, затем её лицо снова стало непроницаемым. Нацуми на мгновение усомнилась, не показалось ли ей это, но, вспомнив слова Амико-сан, улыбнулась.​

— Или вы могли бы освоить искусство тэссена — боевого веера. — продолжила Амико-сан. — Я научила этому свою дочь, Сору-тян. Это спасло нам жизнь, когда на наш корабль напали пираты по пути на Цусиму. Возможно, вы слышали об этом?​

Нацуми внимательно слушала и смотрела на Амико-сан, периодически кивая, но не произнося ни слова.​

Амико-сан сделала небольшую паузу, давая Нацуми время обдумать её слова.​

— Но помните: — продолжила она, её голос становился серьёзнее. — мужчины чувствуют фальшь издалека. Если вы будете неискренни, вместо искусно высказанной лести рискуете вызвать раздражение или даже ярость.​

Она чуть сузила глаза, снова взглянув на пруд.​— И, если это произойдёт, последствия отразятся не только на вас, но и на вашей сестре.​

Амико-сан продолжила:

​— Нацуми-сан, я понимаю ваше положение. С сегодняшнего дня вы будете невестой Такэхиро, который должен стать будущим даймё.​

Она сделала паузу, внимательно посмотрев на девушку.

​— И, конечно, я не призываю вас нарушать правила. — губы Амико-сан тронула лёгкая улыбка. — Но... — её голос стал мягче. — вы — красивая молодая девушка, и, думаю, не мне вас учить, как проявить внимание понравившемуся молодому человеку.​

Она едва заметно наклонила голову, её взгляд задержался на лице Нацуми.​— Например... — Амико-сан протянула тонкую руку, словно невзначай касаясь воображаемой пряди волос. — Поймайте момент.​

Она слегка наклонила голову, словно передавая нечто важное, доступное только тем, кто умеет слушать между строк.​— Сделайте так, чтобы он видел, как вы изящно заправляете выбившуюся из-под канзаши прядь ваших восхитительных волос обратно.​

Амико-сан перевела взгляд на пруд, наблюдая за лёгкими кругами на воде, затем снова посмотрела на Нацуми.​

— Ваш жених должен не просто заметить. Он должен восхититься. Заинтересоваться вами.​

Она чуть сузила глаза, будто намекая, что здесь важен не только жест, но и настроение, с которым он подаётся.​

— Но помните: — её голос стал чуть серьёзнее. — нельзя переходить границ. Всё должно выглядеть совершенно естественно.​

Она сделала лёгкий, едва заметный жест рукой.​

— Так, чтобы никто не смог обвинить вас в недостойном поведении.​

Нацуми всё это время внимательно слушала мудрую женщину, впитывая каждое слово, словно иссохшая губка, жадно впитывающая воду после долгой засухи. Она не перебивала ни вопросами, ни ненужными репликами, полностью сосредоточившись на каждом сказанном слове.

Когда Амико-сан закончила, Нацуми тихо, но твёрдо произнесла:

— Амико-сама, спасибо вам за совет... — Голос её дрогнул, пальцы бессознательно теребили край кимоно. Пауза затянулась, прежде чем она решилась:

— Ваша дочь... она ведь тоже могла бы... — Нацуми запнулась, не решаясь договорить.

Амико-сан поняла намёк без слов. В её глазах мелькнуло что-то неуловимое, когда она заметила, как Нацуми сжимает шелк кимоно до побеления костяшек.

— Нацуми-сан, давайте представим обратную ситуацию, — например, что Такэхиро выберет Сору-тян, ну хотя бы предположите, — Амико-сан внимательно посмотрела на Нацуми, — что это будет для вас значить. Если Такэхиро официально откажется от брака с кем-то из вас и посватается к Соре-тян, то он, во-первых, опозорит себя, во-вторых, опозорит своего отца и покажет, что даймё не имеет влияние на собственного сына и не смог предотвратить недостойный поступок. И, наконец, в-третьих, ему уже никогда не стать даймё, — Амико-сан сделала небольшую паузу, пытаясь поймать взгляд юной девушки, которая смотрела себе под ноги. — Я надеюсь, ему никогда такое не придёт в голову, а потом, сердце моей дочери уже не свободно, — прозвучало мягко, но окончательно, будто закрывая ларец с драгоценностями. Она наблюдала, как тень, не радости, а понимания ситуации скользит по лицу девушки, словно осенний лист по воде.

— Простите за бестактность, — прошептала она, совершая поклон глубже положенного, чтобы скрыть дрожь губ. Через мгновение, собравшись, продолжила ровнее: — Надолго вы остаётесь на острове?

Амико-сан изящно склонила голову, веер в её руках замер: — Без молодого посла мы не уедем. — Лёгкий жест отсёк дальнейшие расспросы. — Лекарь запрещает перевозку — раны ещё кровоточат, —

пауза растянулась и веер в руках Амико-сан слегка дрогнул, — неделю... или две, пока он не окрепнет. «Можно ли верить Сайо? — пронеслось в голове. — Рука после такого ранения... Возможно, не восстановится вовсе, — пальцы Амико-сан непроизвольно сжались, но тут же разжались — нельзя было показывать тревогу. Только вера... Вера в Сайо и молитвы Соры».

— Почему вы спрашиваете? — мягко спросила Амико-сан и в глазах блеснул интерес.

Нацуми неожиданно оживилась, в голосе пробилась тёплая струйка:

— Хотелось бы... испытать ваши советы на деле, — губы тронула едва заметная улыбка.

— Могу ли я помочь вам на острове? — следующий вопрос прозвучал осторожно. В поклоне читалась настороженность.

Амико-сан мягко, но непререкаемо покачала головой:

— Занимайтесь своими делами, Нацуми-сан. Ваш успех — лучшая награда для меня. — Наклон головы подчеркнул искренность.

Нацуми расцвела, но тут же внутренне сжалась. Мысль о том, что Амико-сан может превратить её в свою осведомительницу, терзала душу, как колючка в складках кимоно.

Она не знала, чего ожидать от этой мудрой, но, несомненно, расчётливой женщины. И когда прозвучал такой ответ — простой, человечный, без подвоха - в её груди внезапно расправились сжатые крылья.— Проводить вас? — голос её звенел, как первый весенний ручей, освободившийся ото льда.

— Благодарю, но я останусь, — Амико кивнула в сторону Наны, терпеливо ждавшей в тени. — Мы справимся.

Когда Нацуми удалилась со служанкой, вдалеке замаячили силуэты Харуми и её сопровождающей служанки. Веер в руках Амико-сан наконец закрылся, словно символ завершённости беседы.

Амико-сан задумчиво проводила их взглядом. Ветерок, пахнущий влажной землёй после вчерашнего дождя и пряной горечью опавших листьев клёна, шевелил её рукава.

Она подошла к пруду, где карпы кои лениво раздвигали ряску, оставляя за собой серебристые круги на воде. Где-то в кустах стрекотали последние осенние сверчки, а с кедра у самого забора срывались тяжёлые капли, падая с глухим плюхом в воду – последние следы прошедшего ливня.

Этот вид должен был успокаивать... но не её.

Мысли о визите этих юных девушек вились, как сухие листья по дорожке. Нацуми – умница, уже понявшая, как показать Такэхиро, что она не просто тень сестры, а цветок, готовый раскрыться. Со временем он оценит её – не за красоту, а за ту тихую преданность, что теплее осеннего солнца.

А, Харуми... Амико-сан вздохнула. Запах хризантем с ближайшей клумбы смешался с ароматом дымка – где-то топили печи. Харуми, как эти цветы — яркая, но хрупкая. Если бы соединить её пыл с рассудительностью Нацуми...

Завтра Сора-тян навестит Ли Ёна и Харуми, конечно, рванётся за ней – как ветер в бамбуковой роще, не думая о последствиях.

С этими мыслями Амико-сан кивнула Нане. Их гэта мягко поскрипывали по влажному песку, пока они шли искать Танэгава Юкимото. Где-то высоко кричали журавли, улетая на юг – будто напоминая, что время не ждёт.