Глава 9. Игра Го: перед новым ходом

Молодой посол вышел из кабинета главы Пусанского офиса, негромко напевая себе под нос мелодию «корейских колокольчиков», ту самую, что на кото играла для него Сора-тян, а ей аккомпанировала Амико-сан, ведя партию на сякухати с той мягкой строгостью, которую можно было спутать с благословением.— Сора-тян... Сора-тян... — шептал он, почти не осознавая, что поёт. На его лице играла едва заметная улыбка, а шаги стали чуть легче, чем обычно.

У Ли Ёна был безупречный внутренний слух — он точно знал, как должна звучать каждая нота, но стоило ему попытаться напеть что-либо вслух, как с его губ слетала не мелодия, а что-то отдалённо её напоминающее — словно он импровизировал на тему, не вполне помня оригинал.

Можно было подумать, что он сочиняет музыку на месте — что-то странное, витиеватое, возможно, даже гениальное… если бы не звучало это столь беспомощно.

Причём происходило это только, когда он просто пел. Его голос, казалось, сам по себе отказывался от банального пения и превращал любые попытки в нечто наполовину серьёзное, наполовину насмешливое.

Словно его горло и голосовые связки договорились: “Нет, мы не будем участвовать в этом пустом развлечении. Лучше мы промычим что-нибудь своё — нам за это не стыдно.”

Так и рождалось странное, невнятное мычание, в котором Ли Ён, несмотря ни на что, продолжал узнавать свою «изюминку» — и, возможно, только он один понимал, что это не провал… а стиль. Осознав это, он поспешно выпрямился, придав себе привычно сдержанный и спокойный вид.

«Влюбиться во время дипломатического визита… — мелькнула у него мысль, и он невольно скривился. — Это совсем не то, чего от меня ожидают отец и Король.» Он покачал головой, словно отбрасывая наваждение, но образ Соры-тян — её лёгкая походка, звонкий смех и глаза, словно утренний рассвет, — не уходил из его мыслей.

Ли Ён влюблялся и не раз, но в этот раз что-то затронуло его сердце особенно сильно. Возможно, дело было в её взгляде — покорном и независимом одновременно. Вчера, разговаривая с ней, он заметил, как Сора-тян держалась с достоинством, скрывая своё смущение. Она не выглядела растерянной или напуганной, а её лёгкое замешательство, казалось, было связано лишь с появлением нового человека в кабинете её отца.

Подходя к своим покоям, Ли Ён заметил Чун Су, сидящего у дверей. Завидев молодого посла, помощник мгновенно поднялся и, склонившись в глубоком поклоне, задержал его чуть дольше, чем требовали формальности.

— Господин секретарь, я ожидал вашего возвращения, — произнёс он ровно, но в голосе прозвучала едва уловимая нотка чего-то личного, не просто уважения.

Ли Ён остановился, внимательно посмотрев на Чун Су. Тот держался как всегда — безупречно, но в его глазах таилось что-то, что заставило молодого посла на мгновение задержать дыхание. Возможно, вопрос, который его наставник не задал вслух. — Чун Су, — наконец произнёс он, заставляя свой голос оставаться ровным. — Ты знаешь, что я ценю твою преданность. Но сегодня… я устал.

Голос его действительно звучал утомлённым, но не столько от долгого дня, сколько от ощущений, с которыми он ещё не успел разобраться.

— Сегодня я, наконец, встретился с Амико, — добавил он, словно этой фразой всё объяснял. Но затем обернулся к Чун Су и, немного помедлив, спросил:

— Скажи… как ты думаешь, зачем меня послали на эти переговоры? — Он посмотрел Чун Су прямо в глаза. — Ты ведь сам задавался этим вопросом. И, возможно, уже разгадал загадку, которую загадали король, его советник… и мой приёмный отец.

Он помолчал, затем, чуть тише, как будто самому себе:

— Меня… молодого секретаря моего приёмного отца, советника короля Чосон. Меня, кто ни разу не вёл переговоры самостоятельно.

Чун Су смотрел на него тем же взглядом, каким смотрел в детстве — внимательно, тепло. Он видел: его единственный, искренне любимый воспитанник за этот день пережил больше, чем многие дипломаты за всю свою карьеру. Не каждый профессионал выдержал бы такую нагрузку.

Он положил ладони на плечи Ли Ёна, и, выслушав его, спокойно ответил:

— Вы абсолютно правы, мой господин, — сказал он, чуть крепче сжимая его плечи. — Мне кажется, вас направили сюда не просто ради этих переговоров. Вас послали в Пусанский офис, чтобы вы стали связующим звеном. Чтобы вы продолжили свою работу — и при королевском дворе Чосон, и здесь, в вагане, как консультант по торговле. Вы — тот, кто может соединить два мира: Империю Ямато и Королевство Чосон.

В его взгляде не было ни укоризны, ни лишних вопросов — только спокойное принятие и желание оградить его от новых разговоров, которые, по мнению старого наставника, были сегодня уже избыточны. — Простите, господин, мои вопросы подождут, — мягко произнёс он, поклонился и, не говоря больше ни слова, вышел, оставляя Ли Ёна наедине с его мыслями.

За сёдзи стихли его шаги, и вместе с ними ушло ощущение, что кто-то стоял слишком близко к границе, за которой скрывались вопросы, на которые Ли Ён пока не был готов отвечать.

Ли Ён умылся, снял верхний слой одежды и положил на полку. Он опустился на тёплый ондоль. В комнате воцарилась тишина, но внутри него бушевал водоворот мыслей.

«Что же написал отец в личном письме Тадамасе?» — думал он, закрывая глаза, но не находя покоя. Образ Тадамасы, его странное поведение, слова, несущие больше вопросов, чем ответов, — всё это не давало ему покоя, кружась в голове, как непрекращающийся вихрь.

Он перевернулся на бок, затем снова на спину, но тревожные мысли не отпускали. Даже дыхание, казалось, было слишком шумным в этой ночной тишине. Он закрыл глаза, глубоко вдохнул, стараясь замедлить пульс. Тепло ондоля поднималось к телу, постепенно расслабляя мышцы. Веки тяжело опустились, мысли начали расплываться, ускользая, как песок сквозь пальцы.…

Перед ним возникла женская фигура. Ли Ён неосознанно чувствовал, что это его мать. Она стояла вдали, окутанная мягким туманом, словно призрачная тень из прошлого. Её лицо светилось тёплой, родной улыбкой — той, что одновременно грела душу и причиняла боль. Она протянула руку, сделала лёгкий, почти неуловимый жест — будто звала его или благословляла. Запах... Лёгкий аромат цветов, смешанный с утренним ветром.

Голос... Он не мог его расслышать, но чувствовал его вибрацию в самом сердце. Тепло, исходящее от её образа, медленно окутывало Ли Ёна, словно мягкое покрывало, защищающее от всех тревог и сомнений. Он хотел приблизиться, но туман начал рассеиваться, и её силуэт стал исчезать. «Подожди…» — хотел он сказать, но губы не шевельнулись. Проснувшись, он осознал, что впервые за долгое время кошмары обошли его стороной. Сон оставил после себя тихую радость и странное, но приятное ощущение обновления. Лёгкая, почти неуловимая улыбка тронула его губы. Он лежал, глядя в потолок, и мысленно произнёс: «Спасибо, мама… Ты всё ещё охраняешь мой путь.»